Хранитель традиций из шаманского рода

         Лидия Аксенова, внучка таймырского шамана Демниме Костеркина, в Таймырском краеведческом музее работает пять лет. Старший научный сотрудник специализируется на этнографии. Культура коренных малочисленных народов знакома Лидии Кундылеевне с рождения. Большую часть детства она провела в авамской тундре, в стойбище дедушки и бабушки. Об экспонатах из фондов музея может рассказывать часами. Некоторые из них – когда-то принадлежали ее родным и близким. И сегодня, погружая посетителей в культуру и быт малочисленных народов, северянка чувствует единение со своими предками, которые осваивали Таймырские земли 6000 лет назад.

- Лидия Кундылеевна, чем Вам нравится Ваша работа?

- Я занимаюсь научно-исследовательской деятельностью, веду методическую работу по вопросам культуры, истории коренных малочисленных народов Таймыра. В функции научных сотрудников входит ведение экскурсий, мне это очень нравится. Особенно в экспозиции, где рассказывается о природе полуострова и культуре проживающих здесь народов. Ну и, конечно, очень близка мне выставка «Параллельные миры Тубяку Костеркина». Это мои предки, и когда я говорю туристам, что сама являюсь внучкой шамана из этого рода, у них возникает масса вопросов. Спрашивают о религиозных верованиях северян, мифах, сказках, фольклоре, легендах. Интересует посетителей, как был организован быт кочевников. И мне, конечно, легко передать им эту информацию, ведь я сама жила в традиционном жилище, спала в национальной люльке.

-  Расскажите поподробнее о своем детстве.

- Родилась в поселке Усть-Авам, где проживают нганасаны и долганы. Почти все детство провела в стойбище дедушки и бабушки. До сих пор перед глазами картина: колышется тундра, трясется земля. Это бежит оленье стадо. У моего деда оно было большое. Даже у детей были свои ручные оленята. Мы их запрягали в специальные детские нарты и катались. Папа был против того, чтобы я ходила в детский сад. Считал, что забуду родной язык. Поэтому, когда меня отправили учиться в Дудинскую школу-интернат, я почти не говорила на русском. Я поставила себе цель – выучить его. У меня получилось. Окончив школу, я поступила в Российский Государственный педагогический университет им. А.И. Герцена по специальности «учитель русского языка и литературы».

- Ощущаете ли Вы силу своих предков-шаманов?

- Конечно, ощущаю. Проходя мимо диорамы «Камлание шамана» в экспозиции, я часто останавливаюсь, говорю с ним, новости рассказываю о наших всех родственниках.

- А какие еще музейные предметы Вам знакомы не понаслышке?

- В фондах Таймырского музея хранится коврик, который сшила моя мама в молодости. Эта работа посвящена первому полету человека в космос. Об этой вещи я узнала еще в детстве. К нам, в школу-интернат, приходили музейные работники и вели лекции о декоративно-прикладном искусстве, и вот как раз этот коврик демонстрировали. Он выполнен из меха, с использованием нганасанского трехцветного орнамента. Как же я удивилась, когда на обороте прочла мамино имя (в девичестве она была Костеркиной)! И только спустя годы, я вновь увидела этот коврик, когда пришла работать в музей. Также в фондах хранится долганский пояс, который отцу подарил кто-то из земляков. Пояс этот необычный: у него застежка не горизонтальная, как это обычно бывает, а вертикальная. Долгое время эта вещь висела на стене в спальне родителей. А потом отец передал ее в Таймырский музей. Есть и другие знакомые мне предметы. Например, шаманская парка деда. Кстати, далеко не все семейные вещи можно передавать или дарить чужим людям. У меня, например, хранятся подвески с дедушкиной парки, которые должны передаваться только по наследству. Мне мама их подарила, а я храню для своих внуков.

- Когда Вы ведете экскурсии, что больше всего удивляет туристов?

- Конечно, больше всего впечатлений у них от ритуальных предметов. Интересуются, для чего нужны были идолы. Я всегда объясняю на примере православных, которые обращаются за помощью к иконам. А коренные малочисленные народы – общались с идолами, просили здоровья детям или удачи в охоте. Мазали им воображаемый рот кровью или жиром дикого оленя – так кормили, задабривали.

- Нганасаны - один из самых малочисленных этносов. Чувствуете ли Вы боль за свой народ?

- Все мы, соплеменники, сожалеем о том, что чистокровных нганасан осталось очень мало. Но радует то, что есть молодежь, которая гордится своей принадлежностью к этому малому народу, популяризирует его культуру, участвует в мероприятиях.